Маленькие зверюшки

От переводчика:

Рассказ представлен в свободно-ознакомительном любительском переводе, без какой-либо на то, коммерческой цели, мат отсутствует. Надеюсь, что читабельно. Приятного чтения!

Любительские переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью, любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Просьба, сохраняйте имя переводчика ─ цените чужой труд...

с уважением, Genady Kurtovz!

Обсудить, узнать больше о переведенных рассказах — на телеграмм-канале: https://t.me/gen_kurtovz

© Little Animals by Nancy Kress, 2021

***Genady Kurtovz, перевод с англ., ноябрь, 2021

1.

— Я поймала сигнал, — воскликнула Кора.

— Елена, подойди посмотри!

Я подскочила к ее компьютерам. В течении шести рабочих вечеров, наш успех состоял только из самых слабых квантовых сигналов, ничего примечательного и полезного. Наша дотация, позволяла нам всего лишь три недели, использовать оборудование Делфтского технического университета^[1]. Кора выражала недовольство, что американцам почему-то никогда не предоставляют столько времени на квантовые технологии, как всем остальным, что было несправедливо… но, в таком случае, на что Кора вообще не жаловалась?

— Ты можешь зафиксировать сигнал? — осведомилась я, — он достаточно устойчивый?

— Да! И… ох матерь божья, ты не поверишь в это, объект смотрит в зеркало!

Я не знала, как она могла такое сказать, изображение на ее мониторе было таким уж водянистым и обтекаемым, что казалось… будто бы оно тает. Кора лихорадочно работала с усиливающим сигнал оборудованием, ее пальцы порхали по клавишам и кнопкам. Если бы она не смогла сфокусировать изображение более четко, в течение последующих нескольких секунд, мы бы также потеряли этот объект.

Появился портрет. Кора вздохнула и начала описывать объект:

— Одежда подходящая, шерстяная, простого покроя… давай же, черт тебя побрал, становись отчетливей! — а затем добавила, — явно Вермеер!^[2]

Это было не так. Изображение на мониторе стало четче: женщина средних лет с простым лицом, в сером платье без украшений, зашнурованном спереди, никакой отделки на круглом вырезе ее сорочки, она стояла, собирая волосы в тугой пучок. Когда мерцающее изображение приблизилось к максимальному разрешению, она уже надела на голову белую шапочку с широкими лентами.

Кора заморозила картинку, зафиксировав контакт и заколотила кулаком по столику, на котором стоял ее кофе. Чашка кофе подпрыгивала с каждым ударом.

— Проклятье, твою мать! Это не он!..

Мы искали Яна Вермеера где-то в середине семнадцатого века. Это была не такая уж рискованная ставка — Вермеер никогда не покидал Делфт^[3], а творческие люди излучают самую сильную энергетику в виде сигнала, который легче всего обнаружить. К сожалению, иногда это приводит к тем, кто живет рядом с такими людьми.

Два других постдока^[4]с моего курса, базировались в регионах Грейт-Нек и Лонг Айланд Нью-Йорка, и установили контакт с садовником Френсиса Скотта Фицджеральда^[5], который не перекинулся не единым словом ни со Скоттом, ни с Зельдой и чьи воспоминания состояли в основном о болезнях растений.

— Возможно это кто-то из семьи Вермеера? Может Катарина? — озвучила я Коре один из вариантов.

— В таком наряде? Да не тупи! И посмотри на индикатор времени — 1687! Вермеер был уже мертв. Лучше пристрели меня сейчас, — в отчаянии попросила меня Кора.

Она не извинилась за столь грубое высказывание в мой адрес. Похоже она даже и не понимала, что должна это сделать. Разочарование, всегда превращало Кору в скверную девушку.

— Теперь мы застряли с этим и судя по ее одежде, она пустое место, не слуга и не творческая личность, — резюмировала она, — ну так что, зови Яна.

— Уже позвала, — ответила я. Никогда не дождешься от нее извинений, за ее поведение.

Первоначальный сигнал, единственный с индикатором времени, фиксировал оборудование на объекте. В противном случае сигналы не были бы надежными или достаточно эффективными. Многие исследователи так никого и не нашли за время, выделенное на это дотацией. И мы не могли позволить себе такую роскошь, как сдаться и начинать все с начала.

В дверях появился Ян де Кнайт — историк Европы семнадцатого века, он говорил на пяти языках, плюс латынь. Докторскую степень он получил в прошлом году, а пока он помогал всем приезжим исследователям мозга, которым посчастливилось выиграть арендное время, чтобы поработать на превосходном оборудовании Делфтского университета. Хрупкого телосложения, застенчивый, местами неуклюжий, но у него была отличная репутация скрупулезного исследователя.

Ян улыбнулся мне и произнес своим осторожным английским, с голландским акцентом:

— Ну и кого вы зафиксировали?

— А бог ее знает, — ответила Кора, — можешь что-нибудь нам рассказать по результатам сканирования… такая досада!

— Она скорее всего, никто! — продолжала расстраиваться она.

Ян изучил замороженное изображение, на мониторе Елены.

— И да, и нет. Она не творческий человек, но она может быть наградой за ваши старания, — резюмировал он.

— Ты опознал ее? — вопросила я.

— Да, ее зовут Мария ван Левенгук, она дочь Антони ван Левенгука^[6], — проинформировал нас Ян.

— Ты уверен? — спросила Кора.

— Да. Известен только один ее набросок, сделанный художником, который рисовал «маленьких зверюшек» Левенгука.

— Как вы знаете, — продолжал он, — сам Левенгук не умел рисовать. Его вторая жена была болезненным человеком и поэтому Мария вела домашнее хозяйство и время от времени помогала своему отцу, когда он основал научную микробиологию, — закончил он.

Ян опять улыбнулся мне.

— Елена, ты можешь получить некоторые довольно интересные впечатления.

* * *

Сочетание инженера с регистратором приема и его последующей обработки, это искусство, а не наука. Мне не нравилась Кора, а Коре по большей части не нравился никто, но я высоко ценила ее мастерство. Перекрестно-временные исследования мозга, также являются в такой же степени искусством, как и наукой, но не с точки зрения Коры. Ее интересы распространялись как на оборудование, так и на результаты и смелые публикации.

В течении двух столетий ученым было известно, что мозг излучает электромагнитное поле, а в течение почти столетия, он работает на связывающих