произошедшего, не забыв при этом указать на свою важность в этой истории.

— Я обязательно припомню ему это. — ворчал Николай, который пролежит на больничной койке почти дольше всех, не считая Ильи, из-за отказа от пользования магией, требуя традиционного лечения, «подкрепленного наукой». — Знал бы — не стал бы спасать вовсе!

Аркадий издал короткий смешок, тут же зайдясь в протяжном кашле. Он находился в небольшой изоляции, потому не мог видеть остальных, однако представлять до смешного недовольного лицо Николая все же мог. Вокруг висела белоснежная ширма, однако все же голоса соседей по палате были слышны просто замечательно.

— Что-то я сомневаюсь. — подавляя смешки, сказал Аркадий.

— Почему это?

— Не такой ты человек. Помнишь-с, что ты мне сказал два дня назад?

— О чем ты?

— Что ты здесь только ради того, чтобы стать дворянином. — Аркадий ехидно улыбался. — Да только стал бы человек, который здесь лишь ради возможности забраться повыше, лезть в самое пекло, не думая о собственной безопасности, ради других?

Николай молчал, однако Аркадий не стал давить на него. Пусть расскажет все самостоятельно, когда посчитает нужным.

Вскоре дверь к ним в помещение зашли сестры милосердия, державшие в руках подносы с едой. Уловив аромат постной гречневой каши, несмотря даже на заложенный нос, Аркадий проглотил слюну. Он нормально не ел со дня экзамена. А вчера он не мог нормально проглотить даже небольшую ложку супа из-за болей в горле.

На ширме появилась тень одной из сестер, которая прошла направо — туда, где лежал Илья.

— Тут к вам посетитель. — отодвинув ширму в сторону, сестра поставила металлический поднос с теплым супом на стоявшую рядом прикроватную тумбочку.

Аркадий попытался выглянуть из за женщины в черно-белом одеянии с большим красным крестом на груди и белым платком на голове, ожидая увидеть Федора или кого-то из сокурсников.

— Я полагаю, вы можете оставить нас одних. — услышал он голос Бориса Романовича.

Внутри что-то дернулось. Зайдя за огороженную территорию, они нарушили столько правил, которых вполне хватило бы на исключение из университета. Потому Аркадий не знал, чего ожидать.

Сестры ушли, оставив троицу с воспитателем.

— Вѐсенов, не могли бы вы отодвинуть ширму, дабы я мог вас видеть?

Аркадий поспешно так и сделал, подавляя хриплый кашель. Николай было хотел подняться, но Борис Романович жестом остановил его. Повертев головой, воспитатель нашел стул и поставил его перед троицей так, чтобы его было видно со всех кроватей.

— Я бы хотел поговорить с вами о произошедшем на экзамене. — откашлявшись, сказал Борис Романович. — Дело в том, что случился крайне нехороший инцидент. Наши силы не увидели молодую особь Скалодрева, который готовился к спячке рядом с нашим лагерем. В этот период у них завершается сезон спаривания, во время которого они очень агрессивны, потому сигнальные ракеты потревожили его. Однако вы также нарушили достаточно правил. В особенности, вы двое, Вѐсенов и Муравьев.

Николай, находившийся на второй койке на противоположном ряду, нервно улыбнулся.

— Мне следовало бы отчислить вас обоих за это. — Борис Романович нахмурился, и улыбка Николая тут же потухла. — О чем вы думали? Вы еще на серьезном задании ни разу не были. А не приди мы вовремя, чем бы все закончилось? Думаю, ответ очевиден. За это благодарите ваших сокурсников

— Ричард и Жульен? — Николай и Аркадий переглянулись.

— Именно. Вам следовало поступить их примеру и просто вывести всех с опасной территории. — Борис Романович сделал глубокий вдох. — И все же я не стану писать заявление на вас.

Повисла тишина. Сердце Аркадия забилось чуть быстрее, пусть и не с такой силой, как в том лесу на волоске от гибели. Наверное, оно уже никогда не будет биться так сильно.

— Вы спасли товарищей. — продолжил Борис Романович. — Пережили встречу с очень грозным противником, с которым и бывалому охотнику порой приходится трудно. Это заслуживает похвалы. Однако и без наказания вы не останетесь. Когда вы полностью встанете на ноги, посидите на гауптвахте пару деньков.

Краем глаза Аркадий заметил, как Николай возмущенно набирает воздуха в грудь, а потому решил действовать на опережение.

— Спасибо вам большое, что позволите продолжать обучение здесь. — сказал Аркадий прежде, чем напарник успел наговорить им троим на еще бо̀льшее наказание. — Вы очень добры.

Борис Романович кивнул.

— Что ж, полагаю, мне пора. — сказал он, хлопнув себя по коленям. — Я пойду, а то у нас сейчас такая суматоха — все ищут виновного в том, что случилось. Чувствую, полетят головы, особенно среди стражников. Поправляйтесь.

Стоило закрыться двери за воспитателем, как Аркадий почувствовал облегчение. Все же они будут продолжать учиться, а гауптвахта была не таким уж страшным испытанием, особенно на фоне того, что они пережили. Потому Аркадий в полном спокойствии приступил к трапезе под недовольные разглагольствования Николая и Ильи по поводу случившегося.

За окном светило солнце, которое уже давно перестало греть землю. Очень скоро весь лагерь накроет снежный покров. Им будет разрешено вернуться по домам, дабы справить Новый Год в кругу семьи. Аркадий жаждал этого момента, ибо у него уже имелась, как минимум, одна история, которой он хотел поделиться прежде всего с Отцом Тихоном, дабы тот смог с гордостью взглянуть на маленького дьякона, что смог защитить нуждавшихся и не отступил перед лицом опасности. Возможно, именно тогда он и его сокурсники, пережившие ту злополучную ночь, стали настоящими охотниками за нечистью.