его на прикроватную тумбочку, беру телефон и набираю номер:

— Привет, это я, Тайни. У тебя все еще есть работа для меня?

Глава 2

На следующее утро диспетчер звонит в семь утра и спрашивает, не заменю ли я заболевшего курьера. Я соглашаюсь до того, как Сандра заканчивает предложение. Лучше зарабатывать, катаясь на велосипеде, чем весь день наблюдать, как мама смотрит в окно.

— Я останусь, если ты захочешь, — говорю я ей.

Но мы обе смотрим на велосипед у двери и шлем на столе и понимаем, что это не очень щедрое предложение. Мама машет мне рукой, не поворачиваясь. Закусив губу и проглотив все слова, что я хочу сказать, беру шлем и отрываю велосипед от стены.

Напоследок я слышу:

— Береги себя, моя дорогая.

— Хорошо.

И этого достаточно, чтобы я улыбалась, стаскивая велосипед по лестнице.

Если мышцы не горят — я еду слишком медленно. Ветер свистит в ушах, пока я еду по Второй Авеню к офису «Neil's». Субботним утром пробок нет, поэтому через пятнадцать минут я стою на втором этаже здания, где располагается «Neil's», и засовываю коробки в свой рюкзак.

Доставка занимает чистых десять минут, но рядом полицейские, и я еду по правилам. В субботние дни чаще всего приходится привозить одежду и маленькие вещицы богатым ленивым людям, у которых есть возможность пользоваться службой доставки.

— Это хрупкий предмет. Отвези в «Wiggin’ Out», около Бродвея.

Сандра, наш диспетчер, — это смесь кудрявых черных волос и толстой подводки для глаз. У нее пуэрториканские корни, и ее кожа круглый год очаровательного тепло- коричневого цвета.

Я думаю, что Нил, наш начальник, в нее влюблен. Он постоянно смотрит на нее, пока Сандра не кивнет или не позвонит своему парню.

Технически ей не разрешается совершать личные звонки, но никуда не денешься. Никто даже не знает, звонит ли она своему парню или прикидывающемуся другу. Я так и не могу определиться, кого мне жаль больше: Сандру, потому что она испытывает давление со стороны начальника, или Нила с его безответными чувствами. Оба заставляют чувствовать себя неловко и уходить сразу, как только можно.

— Коробка как будто из бумаги, — я сжимаю ее в руках, и все чуть не развалилось.

— Эй, я же сказала, вещь хрупкая! — Сандра приподнимается из-за стойки.

— Как и все остальные, — закатывая глаза, отвечаю я.

Но всю дорогу держу коробку весьма бережно.

Наша компания специализируется на доставке дорогих и хрупких вещей. Но это не значит, что я медленно передвигаюсь. Потому что использую мозг и ноги в равной степени. Езда на велосипеде — это те же шахматы. Ты должен предугадывать шаги остальных, прежде чем они их совершат. Откроет ли машина, находящаяся в направлении десяти часов, свою дверь через двадцать секунд? Сколько простоит автобус на остановке? Успею ли я проскочить между теми двумя машинами и повернуть до того, как включится красный?

Нил предпочитает почасовую оплату, потому что считает, что так его курьеры будут меньше подвергаться опасности. Если мы не ограничены во времени и не заинтересованы в том, чтобы доставить большее количество предметов, то не будем врезаться так часто. Врезаться — это удариться в резко открывающуюся дверь автомобиля или специально завалиться вместе с велосипедом, чтобы этого не случилось. Или, как в случае с моим бывшим, полететь прямиком в лобовое стекло. Пришлось накладывать двенадцать швов.

Самое важное, что мне дали наши непонятные и постоянно прерывающиеся отношения с Колином Карпентером — это наводка на курьерскую службу «Neil's». Он работал там, а я искала работу, потому что трудиться официанткой оказалось не так просто. Я отлично запоминала заказы и разносила блюда, но медленно все записывала из-за моей гребаной дислексии*. Владелица ресторана была хорошей женщиной и пыталась помочь, но это был ад. Меня выгнали через две недели.

Колин завозил вещи в соседний магазин и налетел на меня. Мы обменялись номерами, а той же ночью занялись сексом. На следующий день я начала работать в службе доставки. Одолжила велосипед у друга, пока не разорилась на свою собственную «машину»: односкоростной «Nature Boy», в котором можно менять шины на зимние.

Мы расстались с Колином через несколько месяцев, потому что он не хотел встречаться с одной девушкой, а я не хотела быть частью толпы. Он получил работу с комиссионными и убрался с глаз подальше. Но стоит тебе один раз с кем-то переспать, как становится ужасно удобно продолжить эту связь, даже если это плохо закончится. Но я попрощалась с Колином навсегда, когда мама оправилась после первого боя с лимфомой. Нам хватило по горло плохих новостей, и я решила расстаться с нездоровой привычкой в виде Колина.

Но ничего лучше подобрать не смогла. Городские мужчины не славятся своей преданностью и выдержкой. По крайней мере, те, которых я встречаю. Но, как я решила, мне двадцать пять, и у меня еще куча времени. Есть намного более важные вещи для размышления, например, как заработать денег, чтобы оплатить первый и последний месяц нашей съемной квартиры и внести залог на кредит за новую с лифтами.

Мой вчерашний телефонный звонок был первым шагом для решения проблемы. Ну, если я не против действий, от которых меня засунут в карцер на пятнадцать лет, когда поймают. Зато у меня там будет свободная комната.

Я езжу все утро, и у меня совсем нет настроения узнать, что одна из последних доставок откладывается. Когда я вижу записку на окне с текстом: «Вернусь через пятнадцать минут», то издаю стон от досады и со всей силы пинаю дверь.

— Плохое утро?

Вопрос задан глубоким, бархатистым голосом за моим правым плечом. Какой-то тупой актер. Каждая нотка звука отрегулирована, как будто он годами тренируется, совершенствуя тональность и глубину для выступлений перед аудиторией.

— Ага, а вам то что? — резко говорю я.

У меня нет никакого желания болтать с продуктом Бродвея, репетирующим свои новые роли на девочке из доставки.

Мой презрительный взгляд исчезает, как только я вижу обладателя чудного голоса. Темноволосый и кареглазый, незнакомец лениво улыбается, замечая мою реакцию. Он высокий, намного выше меня.

Я осматриваю его, чтобы получить полную картину. И здесь есть, на что обратить внимание — от его узкой талии и до широких плеч, облаченных в серый шерстяной пиджак. Он сидит так хорошо, словно сшит прямо на мужчине. Крошечные стежки на отвороте доказывают дороговизну костюма. Загорелая шея переходит в твердый подбородок и пухлые губы.

«Ужаленные пчелой» — так описывают подобные губы, как я