Б. СУЧКОВ. Дорогие товарищи, прежде чем начать свое выступление, я хочу сделать одно замечание. Те горячие и острые споры, которые идут на нашем съезде, очень интересные и содержательные, стали возможными потому, что у нас в стране создан нормальный политический климат, что является величайшей заслугой XXIV съезда партии. Этого ораторам забывать не следует.

Уважаемые товарищи! Для того чтобы определить объективное значение и современное состояние нашей литературы, мы не можем ограничиться разговором только о внутренних проблемах нашего литературного процесса. На него следует взглянуть и более широкой перспективы. Он давно уже выхлестнулся за географические границы нашей Родины, и советская литература активно и энергично участвует в духовной жизни всего современного общества, в той неутихающей битве идей, которая идет сейчас в мире между силами свободы, прогресса, гуманизма и силами международной реакции.

Взятая в целом, как самостоятельный идейно-эстетический феномен, многонациональная советская литература постоянно — порой прямо и непосредственно, порой самим фактом своего существования — участвует в спорах о путях развития мирового искусства, вспыхнувших с новой силой на рубеже 70-х годов. Созданные ею идейно-эстетические ценности отнюдь не нейтральны и являются существенным фактором мирового литературного процесса.

Достаточно перелистать буржуазную прессу, чтобы убедиться, насколько действен идейный запал советской литературы.

Если буржуазные критики с редкостным благодушием взирают на то, как мотивы насилия и жестокости, идея поверженности человека, его фатальной беспомощности перед роковой властью иррациональности истории заполняют литературу, как тщательно плакируемая индустрия секса и поп-культуры захватывает и одаренных художников; если буржуазные критики всерьез, громоздя похвальные эпитеты, обсуждают книжки-однодневки, ставшие благодаря хорошо поставленной рекламе бестселлерами, если они с олимпийским спокойствием наблюдают за распространением так называемой массовой литературы, рассчитанной на самые низкопробные вкусы, на оглупление человека, разнуздывание в нем низменных, животных инстинктов, на воспитание в людях чувства примирения с реальностями капиталистического мира, — то о советской литературе многие порой пишут с таким скрежетом зубовным, что у них начинают разламываться вставные челюсти.

Не имея возможности организовать вокруг советской литературы заговор молчания, многочисленные советологи и реакционная критика, не гнушаясь домыслами, фальсифицируют ее историю, извращают картину ее современного состояния. Нападки на советскую литературу буржуазных пропагандистов и идеологов говорят с ясностью о том, что литература наша достойно выполняет свою историческую миссию, несет в мир правду о новом социалистическом обществе — правду, которой страшится буржуазная реакция. Духовное влияние советской литературы растет, и у широких читателей она пользуется заслуженным авторитетом. И это не случайно.

Сейчас, когда буржуазные и мнимореволюционные левацкие идеологи все чаще прибегают к отравленному оружию национализма, наша литература выступает как явление интернациональное по своей сути и природе. Она исполнена глубочайшего уважения и бережного отношения к прогрессивным национальным традициям каждой литературы, входящей как необходимая составная часть в то великое целое, которое зовется советской литературой.

Сейчас, когда капиталистическая система стремится низвести человека на уровень бездумного производителя и потребителя, стандартизирует его мышление, сводя духовную жизнь к набору стереотипов и штампов, внушая человеку мысль о невозможности изменить существующий миропорядок, наша литература обращена к человеку-созидателю. В превратностях истории она не утратила в него веры, в его исторический разум, его творческие возможности.

Сейчас, когда искусство в условиях капитализма все более превращается в доходную отрасль индустрии досуга, когда литература начинает ощущать угрозу собственному существованию под натиском средств массовой коммуникации и все больше людей откладывает книгу для того, чтобы включить транзистор и телевизор, советская литература не теряет контактов со своим читателем, со всеми слоями народа и чутко взаимодействует с настроениями народными, помогая людям формировать мировоззрение и нравственные убеждения.

Сейчас, когда духовная тревога и смута охватывают людей искусства за рубежом, когда с неослабевающей навязчивостью идеологи капитализма стремятся опровергнуть и очернить освободительные идеи века, когда лжереволюционеры и лжереформаторы сбивают с толку и дезориентируют художников, литература наша развивается в единстве с Коммунистической партией, возглавляющей борьбу за социальную справедливость, за мир и свободу людей.

Ныне, на рубеже 70-х годов, в обстановке повсеместного роста сопротивления империализму, открываются широкие возможности для диалога советских писателей с прогрессивными писателями мира, ищущими новых путей для литературы, стремящимися включить в поле ее действия, исследовать, изобразить узловые конфликты времени.

Еще нельзя сказать, что настроения и наследие 60-х годов, когда особенно настойчиво внедрялся миф об обществе «массового потребления» как обществе социального равновесия, уже ушли из жизни. Еще сильно дают себя знать последствия эстетического экстремизма неоавангардистского толка, нанесшие тяжелые травмы искусству и литературе, ослабившие их общественный потенциал, еще не до конца изжиты и с трудом преодолеваются иллюзии автономии искусства от социальной реальности; еще смешивается подлинная революционность искусства с борьбой против так называемых традиционных способов изображения. Никто не спорит с тем, что новое время ищет и находит новые формы изобразительности. Но нельзя осуществить обновление и развитие искусства за счет нигилистического отрицания художественной традиции — этого связующего звена между прошлым человеческого духа и настоящим.

Порой, вглядываясь в картину развития зарубежного искусства, невольно приходишь к мысли, что в нигилистическом отрицании искусства прошлого, в нападках на реализм как художественное течение проявляется яростная зависть ремесленника к художнику-творцу, сознание собственной неспособности создать настоящее произведение искусства, проявляющееся в стремлении разрушить и осквернить все истинно высокое и